– Ценю вашу заботу, но я сам отвечаю за этих животных, да и они не придут в восторг от попечений чужого человека. Все равно, когда мы снова пустимся в путь, кроме меня, некому будет о них заботиться.

При упоминании об отъезде девушка изменилась в лице.

– Каролина, – мягко начал Дэвид, – не изводите себя понапрасну. Ведь вы с самого начала знали, что я покину вас. Если вы надеетесь заставить меня изменить решение, оставьте это. Не стоит отягощать наше прощание.

– Я не так наивна, чтобы надеяться удержать вас. По крайней мере я постоянно повторяю себе это. Не сердитесь, если порой я выдаю себя. Клянусь, я не унижусь до просьб, напротив, постараюсь остаться для вас светлым воспоминанием. Когда вы едете?

– В конце недели.

Дэвид ожидал возражений со стороны Дика, но оказалось, что тот уже побеседовал с Луизой на эту тему, готовясь к отъезду.

– А ты думал, я буду дуться и ворчать, дружище? – расхохотался он, когда Дэвид осторожно намекнул, что время на исходе. – Значит, ты так и не понял, что я за человек. Не скрою, все это было очень и очень мило и на редкость приятно. Лучшей подружки, чем Луиза, мне не найти... но ненадолго, Дэвид, ненадолго! Ведь мир полон красивых и пылких девчонок, которые ждут не дождутся, когда Дика Берда занесет в их места. К тому же ветер странствий уже снова кружит мне голову, и промедление начинает тяготить. Короче говоря, я готов пуститься в путь в любую минуту.

Однако в конце недели выехать не удалось, так как в назначенный день на округу обрушилась сильнейшая буря. Небо так затянуло, что стало темно, как поздним вечером, а потом разразилась гроза с настоящим тропическим ливнем, не таким уж редким для этих широт. Дождь шел стеной, молнии прорезали небо почти непрерывно, непрестанно грохотал гром. Буря привела лошадей в неистовство, они рвались с поводьев и вставали на дыбы, пока их не вернули в стойла. И даже там они шарахались при каждом раскате грома, особенно кобыла. В такое ненастье поездка добром не кончилась бы. К тому же дорога превратилась в реку жидкой грязи. К великой досаде Дэвида, отъезд пришлось отложить.

На другой день сияло солнце, и все быстро высохло. Друзья пустились в путь рано. Девушки держались с достоинством, но в глазах их стояли слезы. К облегчению Дэвида и Дика, обошлось без сцен.

Хорошо отдохнувшие и резвые лошади проделали обратный путь чуть не вдвое быстрее. Уже к полудню их копыта застучали по дощатой пристани Чарлстона. Дэвид не ожидал, что судно будет ждать их у причала, где постоянно не хватало места, поэтому поначалу, не увидев его, ничуть не встревожился и стал выискивать «Надежду» среди стоявших на якоре кораблей. Он обвел гавань взглядом, но «Надежды» не было и в помине.

– Как ты думаешь, что случилось? – спросил Дик.

– Сто чертей в глотку этому болвану Раунтри! – вскричал Дэвид. – Я знал, что от него можно ждать сюрпризов, но чтобы он вот так взял и сбежал!..

Оглядевшись, Дэвид увидел начальника порта.

– Сэр, не объясните ли нам, куда делось судно «Надежда»?

– «Надежда»-то? Поставила паруса по ветру да и уплыла. Дня четыре назад, если моя память не врет.

Глава 14

Лилиа стояла на возвышении рядом с Кавикой, а перед ней выстроились все мужчины деревни, способные носить оружие.

– Поймите, наше положение очень серьезно, – говорила она. – Вам кажется, что Лопака далеко отсюда, что можно забыть о нем, и тогда ничего не случится. Его лживые заверения многих сбили с толку, но на деле он не станет церемониться ни с кем, в том числе с женщинами и детьми. Нельзя допустить его в деревню!

– Предположим, ты права, Лилиа, – послышался из задних рядов чей-то незнакомый голос. – Но ведь воины Лопаки испытали свои силы в настоящих стычках, они непрерывно учатся, чего не скажешь о нас. Не лучше ли склониться перед силой? Кто знает, не принесет ли его правление свои выгоды?

Кавика с презрением посмотрел в ту сторону, откуда донесся голос, и хотел что-то возразить, но Лилиа остановила его, положив руку ему на плечо, и оглядела толпу. Женщин здесь не было, они остались в хижинах, детей тоже – Акаки увела их.

– Я готова ответить на этот вопрос, потому что некоторое время провела в лагере Лопаки и не раз встречалась с ним при разных обстоятельствах. Я знаю, что у него на уме, он сам сказал мне это однажды. Этот человек одержим жаждой власти и не мыслит себе жизни без кровопролития. Лопаку ничуть не обрадует, если он не встретит сопротивления, потому что руки у него так и тянутся к оружию. Увидев людей на коленях, он убьет их потому, что это ему нравится. Больше всего меня удивляет то, что вы считаете возможным покориться человеку, убившему вашего вождя в спину. Когда мы с Моке плыли сюда из Лааины и наткнулись на засаду, его прикончили, хотя он и не думал сопротивляться, – убрали с дороги, чтобы не оставалось свидетелей. Позже, в лагере, Лопака угрожал мне смертью. Вам ли не знать, что такое акула! Этот хищник убивает не только когда голоден, он убивает всегда, как только увидит беззащитную добычу! Но даже не своей кровожадностью Лопака так страшен для всех вас. Он собирается в корне изменить жизнь на островах и не оставит камня на камне от ваших верований, обычаев – от всего, что вам дорого! Сейчас вы свободны, а превратитесь в рабов. Разве такой участи вы желаете для своих жен и детей, для всех своих близких?

– В твоих словах есть доля правды, Лилиа, но верно и другое: у Лопаки маленькая армия, а мы мирные люди. Мы давно уже забыли, что значит сражаться, даже за свою жизнь.

– Если дело за этим, то еще не все потеряно. Времени у нас не так уж много, но если взяться за дело с толком и желанием, можно наверстать упущенное. Нужно только помнить, что с каждым днем опасность растет, и рано или поздно хищник по имени Лопака нанесет свой предательский удар. Моя мать отказалась от власти в мою пользу, и теперь я алии нуи, я ваш новый вождь и повелитель, и данной мне властью я назначаю всем вам известного Кавику военачальником. Он молод и полон сил и провел в лагере Лопаки достаточно времени, а потому усвоил его приемы и методы обучения воинов. Кроме того, Кавика может подтвердить каждое мое слово. В сердце Кавики живет гнев и возмущение против лжеца и предателя, обманом заманившего его в свои ряды. Думаю, никто из вас не будет против Кавики. Если кто и способен обучить вас драться, то только он.

К облегчению Лилиа, не прозвучало ни единого возражения, напротив, Кавику приветствовали одобрительными восклицаниями. Тот принял их бесстрастно, но гордо расправил плечи. Когда толпа затихла, Лилиа продолжала:

– Отныне я ваш вождь, но не потребую от вас слепого повиновения, не прикажу вам стоять насмерть лишь потому, что лично мне это кажется необходимым. Вам нужно самим проникнуться жаждой битвы, только тогда вы сможете одолеть Лопаку. Тех, кто предпочитает склониться перед ним, я не стану удерживать! Одно обещаю вам, люди Хана! Когда придет час сражаться за свободу, я буду в одном строю с вами и, если придется, отдам свою жизнь! Это честь для алии нуи – погибнуть в бою за свой народ! Я верю всей душой, всем сердцем, что мы победим! Воины Хана! Неужели в вас совсем угасла былая гордость? Неужели вы не хотите прославить свои имена, стать легендой на островах? Ваши братья сложат о вас песни, ваши дети и внуки будут с благоговением рассказывать о вас. Разве это не лучше, чем заслужить презрение своей покорностью, своим бессилием перед врагом? Сильные духом и чистые душой испокон веков побеждали в схватках, ибо сама богиня Пеле была на их стороне! Пеле, богиня огня, чья мощь неисчерпаема, чья храбрость безмерна! – Лилиа вскинула руку в направлении Халеакала. – Да пребудет с нами ее благословение, и тогда мы осилим неприятеля!

Когда Лилиа закончила, толпа взревела от восторга. Поняв, что теперь все на ее стороне, девушка с облегчением вздохнула. Она уже не боялась, что воины обратятся в бегство. Никто не захочет стать посмешищем в глазах собратьев по оружию.